суббота, 24 апреля 2010 г.

Ещё один взгляд на историю

Статья из журнала "ОМ" с сокращениями...
Можно соглашаться, можно не... как говорится, "информация к размышлению" )

Что больше всего удивило Виталия Нилыча Полухлебова, героя рассказа Михаила Кузмина «Шесть разговоров и один случай», когда он вернулся из Германии (из эмиграции) в Ленинград конца НЭПа? Обилие голых людей на улице, вот что. Ну, и кроме того – реакция окружающих. Окружающие не обращали на голых ровно никакого внимания. На самом деле в этом не было ничего странного. Народ уже привык к подобному зрелищу, ведь эти чудаки бегали нагишом по летним улицам с 1919 года. «Мы в раю, - кротко заметила Марина Цветаева, которой новая мода очень понравилась, - Едим яблоки и ходим голые.» В конце концов, нудизм был в традициях российской культуры. Не только Николай Второй со всем семейством обожал купаться нагишом, но и Ленин Владимир Ильич, и многие, слишком многие видные большевики и большевички не считали чем-то предосудительным полежать на пляжике, подставив попку ласковому солнышку. Однако в сравнении с этими пляжными нравами члены общества «долой Стыд!» были радикалами. Искупаться – да, но выйти на улицу в чём мама родила – для этого надо быть твёрдым в своих намерениях. Сначала всё это вызывало ажиотаж и за немногочисленными предельно оголёнными членами общества «Долой стыд!» следовали хохочущие толпы. Однако мода на нудизм распространялась стремительно и нудистов стало так много, что они привлекать к себе вообще какое-либо внимание. Даже антинудистские фельетоны, многочисленные в начале 20-х годов, изчезли из газет и журналов. Журнал «Огонёк» без каких-либо комментариев публиковал серии фотографий из цикла «На пляжах столицы», как нечто совершенно обыденное. Общество «Долой стыд!» выполнило свою задачу и тихо угасало в бюрократических разборках, а голые граждане уже совсем по-простому ходили на работу и на стадионы. Зимой нудисты, конечно, на свежий воздух без шуб не выскакивали, но дома, протопив хорошенько печь, нудировали себе на здоровье за чаем. Уже упоминавшийся Хармс, убеждённый сторонник голого отдыха, оставил нам на удивление много рассказов о «домашнем» нудизме. Например, в трёхчастной комедии «Фома Бобров и его супруга» некая бабушка ругается, что, мол, супруга Фомы Боброва дома совершенно голая ходит и её, старухи, не стесняется. «Думает, - жалуется бабушка, - что если она молодая да красивая, так ей всё можно... такая бесстыдница! Ходит голая без малейшего стеснения. А когда сидит, то даже ноги, как следует, не сожмёт вместе, так что всё напоказ... Вот уж жену себе Фома нашёл! Чем она его окрутила, не понимаю...» Но это всё дела семейные, а вот что самое интересное в раннем советском нудизме, так это его отличтие от очень, очень асексуального европейского нудизма. В Германии и Швейцарии это было спортивное, гигиеническое движение, не более того. Даже вообразить невозможно целующуюся парочку на территории пляжа общества «Культуры Свободного Тела». Но советские долойстыдовцы и дикие нудисты были не так строги. Лёгкие перепихалочки после занятий гимнастикой и греблей возражений не вызывали - хоть и не при свидетелях, а за кустами, так что, если верить мемуаристам, заросли вокруг диких пляжей были плотно набиты вуайерами, следившими за каждым движением свободных и голых спортсменов. Любителей подглядывать гоняли, даже с милицией, но на место каждого изгнанного вуайера приползал десяток новых. Вся эта идиллия продолжалась до середины тридцатых годов, когда деятелей организованного нудизма пересажали за связи с заграницей, а спорт стал быстро становиться государственным делом. На пляжах всё ещё лежали голые мужчины, но женщин среди нудистов становилось меньше, меньше, а потом они и совсем перестали раздеваться догола. Собственно, никто нудизм не запрещал. Он угас сам собой. Впрочем, в пионерских лагерях традиции сохранялись чуть ли не до конца пятидесятых годов, и пионеры с пионерками - под строгим присмотром вожатых – в обязательном порядке купались нагишом, а затем исполняли ритуал, именовавшийся «приём солнечных ванн»!